Раман Увядзенскага – гэта даволі падрабязнае дакументаванне пасляваеннай афрыканскай рэальнасці, у якую акунаецца герой рамана, вымушаны ў выніку трагічнага збегу абставін «ірваць кіпцюры» з радзімы без шанцаў на вяртанне.
«Либерия» – гэта квіток у адзін бок, варонка, якая засмоктвае цябе ў кактэйль з юнацкіх амбіцый, прадажнага сексу, карупцыі, спёкі, поту, беднасці і сталення.
Гэта трагічны гімн ірваным кашулям, расцягнутым футболкам, старым мабільнікам ды іншым рэчам, якія не маюць ніякага значэння, а хтосьці за іх гатовы цябе нават забіць. Гэты раман – варыва са стэрэатыпаў, памылак і прасвятленняў, якія адбываюцца ў той момант, калі нічога змяніць ужо немагчыма. Нарэшце, гэта кніга пра краіну, у якой вільготныя сурвэткі патрэбныя толькі для таго, каб «выціраць сперму са скуры чорных дзяўчат».
Вядома, гэта раман і пра Беларусь, бо куды б ты ні бег з радзімы, радзіма заўсёды будзе бегчы разам з табой.
Если бегло пересказать сюжет романа Либерии Евгения Введенского, любитель современной литературы воскликнет: «Ух ты! Фронтмэн рок-группы бежит от милицейского преследования из Минска в Либерию, где ему предстоит несколько лет работать по контракту переводчиком. Крутой «замах», надо почитать». На эту удочку попался и я.
Стиль:
Однако на первых же страницах меня встречает рассказчик, он же лирический герой, благодаря которому, чтение превращается настоящее испытание. Повествовательный стиль Введенского держится на трех китах:
1) избыточность: на рассказ об ударе пивной кружкой по голове автору понадобилось 322 слова. Это, извините, какой-то толстовский «кирпич». Динамика потасовки теряется в описаниях и размышлениях, которым, как известно, совсем не место в драке.
2) пафосное оглашение банальностей: «Наш мир — это сплошное предательство той искры света, которая дана нам свыше. Мы сидим в казино, бросаем фишки на нарисованные на столе квадратики и смотрим, как шарик прыгает по барабану. И произносим пустые слова — эти тусклые тени реальности. Макеты будущих зданий, внутри которых — только пустота. И за ними — абсолютная пустота. И сами они — тоже пустота».
"А что именно мне нравилось? Точно я не знал. Проявления упадка, сумрак, скорбь, неестественная худоба, сломанные вещи. Меня привлекала смерть." – читая такое хочется воскликнуть: Байрон жив в наших сердцах!
3)долгие описания, составленные из искусственных красивостей:
- «Время наваливалось на меня тяжелым мясистым блином, бессмысленное пространство смеялось мне в лицо, а я застрял в этой затонувшей подводной лодке без надежды на спасение, стараясь не двигаться и не дышать, чтобы не расходовать понапрасну драгоценный кислород»
Описание действия вообще не удаются Введенскому:
"На подоконнике молча курили турки, рассматривая девушек с приятными улыбками на небритых физиономиях" – сложно с первого раза понять, кому принадлежат небритые улыбки туркам или девушкам.
"Возможно, у читателя создалось впечатление, что мы все это время подавленно и робко молчали. Отнюдь! Я просто забыл упомянуть, что мы всю дорогу громко болтали и ржали как кони" – нет, у читателя создалось впечатление, что эта книга не проходила редактуру, иначе, что здесь делает эта фраза?
Однако я все же продрался к финалу через эти графоманские нагромождения. И заставили меня это сделать герои второго плана, которые, в отличие от рассказчика живые и сочные.
Герои:
На протяжении всего романа скучному нарратору противостоят сначала безбашенные минские неформалы, потом вороватые, грязные и аморальные негры. Фактурные герои выносят лирического героя на руках. Если бы не они, «Либерию» можно было бы смело назвать – провалом.
Гитарист Шурик, например, употребляет слово «фиаско» в смысле слова «триумф», а «профан», как сокращение от «профессионал». Классическая ирония, построенная не смене контекста – эта первая удачная шутка в книге. Но чтобы добраться до нее, надо осилить 13 страниц.
К сожалению, главный герой отчаянно противостоит живой силе остальных персонажей. Например, бородатый студент Дед во время пьянки в общежитии заявляет:
«—Попса — это когда сибирский мужик, похоронив всю свою семью, приходит домой, выпивает залпом литр водки, молотит кулаком по столу и орет: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!» Вот это — не попса. А все остальное — попса».
Читатель только хихикнул над дедом, а рассказчик ему тут же сует свой внутренний монолог:
«Какой смысл спорить с человеком о том, в чем он совершенно не разбирается? Меня всегда удивляла безапелляционность, с которой суждения о музыке высказывают люди, не имеющие к ней ни малейшего отношения. Эти «эксперты» могут не знать, чем отличается мажор от минора, зато легко отличают попсу от непопсы».
И это звучит из уст рок-н-ролльщика? Как-то не чувствуется в этих рассуждениях пресловутого рок-драйва, вместо этого скука, невероятная серьезность и дидактика.
Либерия
Как только герой попадает в Африку, сразу становится интересней. Во-первых, либерийские проститутки, которые воруют ношенные носки; охранники, которых надо будить камнями; и полицейские, которые штрафуют только белых – все это по-настоящему круто. Во-вторых, к 40-вой странице читатель вычислит слабые стороны автора и наверняка станет пропускать его нудные раздумья.
Либерия прекрасный фон. К тому же там герой наконец-то начинает действовать , вернее действия производят над ним: грабят, обманывают, роняют с мотоцикла, принуждают вступить в сексуальные связи.
В Африке у рассказчика просыпается чувство юмора, и он начинает, наконец, удачно шутить:
«Вот почему здесь деньги воняют, — пробормотал я. — Потому что их здесь носят в трусах и носках. И неизвестно, в каких еще местах» - деньки в трусах носят, опасаясь воровства.
Когда герой пытается рассказать африканцам о Беларуси, те коверкают название его республики: «Лярусь», путают ее с Россией и начинают перечислять ее достижения: автомат Калашникова, «Челси», Абрамовича.
Диктатор Тейлор выигрывает выборы с лозунгом: «Он убил моего папу, он убил мою маму, но я буду за него голосовать», - потому что либерийцы уважают только грубую силу.
Вообще к Финалу все больше и больше удачных эпизодов и наблюдений:
«трехзначный буквенный код Либерии LBR, удивительно похожий на аналогичный код Беларуси — BLR»
«Девушка в короткой юбке, когда я проходил мимо, томно посмотрела мне в глаза и задала философский вопрос: «Когда?»
«Иисус Христос сказал: «Не суди ближнего своего! Сучок в глазу брата своего видишь, а бревна в своем глазу не замечаешь». Так вот, некоторые люди говорят про меня, что у меня много денег, осуждают меня за это. Это очень глупые люди так говорят. Я сказал: истинно глупые люди так говорят! Аминь. Потому что у меня и должно быть много денег» - фрагмент проповеди либерийского священника.
Композиция:
Композиция «Либерии» выглядит так: экспозиция – затянутая завязка – и сразу концовка. Финал представляет собой сон героя, в котором Минск затоплен водой. Наверное, этим образом автор хотел сказать, что Беларусь, по сравнению с Либерией - болото, что в Африке хоть и разруха, зато жизнь бьет ключом, а Беларусь – Атлантида, где все остановилось, а белорусы – мрачные и скучные утопленники.
Жаль, что либерийские приключения героя обрываются там, где только обещают начаться. Тема интересная, будь Введенский более мастеровитым писателем, на таком материале он смог бы написать замечательную книгу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий