Раман Увядзенскага – гэта даволі падрабязнае дакументаванне пасляваеннай афрыканскай рэальнасці, у якую акунаецца герой рамана, вымушаны ў выніку трагічнага збегу абставін «ірваць кіпцюры» з радзімы без шанцаў на вяртанне.
«Либерия» – гэта квіток у адзін бок, варонка, якая засмоктвае цябе ў кактэйль з юнацкіх амбіцый, прадажнага сексу, карупцыі, спёкі, поту, беднасці і сталення.
Гэта трагічны гімн ірваным кашулям, расцягнутым футболкам, старым мабільнікам ды іншым рэчам, якія не маюць ніякага значэння, а хтосьці за іх гатовы цябе нават забіць. Гэты раман – варыва са стэрэатыпаў, памылак і прасвятленняў, якія адбываюцца ў той момант, калі нічога змяніць ужо немагчыма. Нарэшце, гэта кніга пра краіну, у якой вільготныя сурвэткі патрэбныя толькі для таго, каб «выціраць сперму са скуры чорных дзяўчат».
Вядома, гэта раман і пра Беларусь, бо куды б ты ні бег з радзімы, радзіма заўсёды будзе бегчы разам з табой.
Если бегло пересказать сюжет романа Либерии Евгения Введенского, любитель современной литературы воскликнет: «Ух ты! Фронтмэн рок-группы бежит от милицейского преследования из Минска в Либерию, где ему предстоит несколько лет работать по контракту переводчиком. Крутой «замах», надо почитать». На эту удочку попался и я.
Стиль:
Однако на первых же страницах меня встречает рассказчик, он же лирический герой, благодаря которому, чтение превращается настоящее испытание. Повествовательный стиль Введенского держится на трех китах:
1) избыточность: на рассказ об ударе пивной кружкой по голове автору понадобилось 322 слова. Это, извините, какой-то толстовский «кирпич». Динамика потасовки теряется в описаниях и размышлениях, которым, как известно, совсем не место в драке.
2) пафосное оглашение банальностей: «Наш мир — это сплошное предательство той искры света, которая дана нам свыше. Мы сидим в казино, бросаем фишки на нарисованные на столе квадратики и смотрим, как шарик прыгает по барабану. И произносим пустые слова — эти тусклые тени реальности. Макеты будущих зданий, внутри которых — только пустота. И за ними — абсолютная пустота. И сами они — тоже пустота».
"А что именно мне нравилось? Точно я не знал. Проявления упадка, сумрак, скорбь, неестественная худоба, сломанные вещи. Меня привлекала смерть." – читая такое хочется воскликнуть: Байрон жив в наших сердцах!
3)долгие описания, составленные из искусственных красивостей:
- «Время наваливалось на меня тяжелым мясистым блином, бессмысленное пространство смеялось мне в лицо, а я застрял в этой затонувшей подводной лодке без надежды на спасение, стараясь не двигаться и не дышать, чтобы не расходовать понапрасну драгоценный кислород»
Описание действия вообще не удаются Введенскому:
"На подоконнике молча курили турки, рассматривая девушек с приятными улыбками на небритых физиономиях" – сложно с первого раза понять, кому принадлежат небритые улыбки туркам или девушкам.
"Возможно, у читателя создалось впечатление, что мы все это время подавленно и робко молчали. Отнюдь! Я просто забыл упомянуть, что мы всю дорогу громко болтали и ржали как кони" – нет, у читателя создалось впечатление, что эта книга не проходила редактуру, иначе, что здесь делает эта фраза?
Однако я все же продрался к финалу через эти графоманские нагромождения. И заставили меня это сделать герои второго плана, которые, в отличие от рассказчика живые и сочные.
Герои:
На протяжении всего романа скучному нарратору противостоят сначала безбашенные минские неформалы, потом вороватые, грязные и аморальные негры. Фактурные герои выносят лирического героя на руках. Если бы не они, «Либерию» можно было бы смело назвать – провалом.
Гитарист Шурик, например, употребляет слово «фиаско» в смысле слова «триумф», а «профан», как сокращение от «профессионал». Классическая ирония, построенная не смене контекста – эта первая удачная шутка в книге. Но чтобы добраться до нее, надо осилить 13 страниц.
К сожалению, главный герой отчаянно противостоит живой силе остальных персонажей. Например, бородатый студент Дед во время пьянки в общежитии заявляет:
«—Попса — это когда сибирский мужик, похоронив всю свою семью, приходит домой, выпивает залпом литр водки, молотит кулаком по столу и орет: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!» Вот это — не попса. А все остальное — попса».
Читатель только хихикнул над дедом, а рассказчик ему тут же сует свой внутренний монолог:
«Какой смысл спорить с человеком о том, в чем он совершенно не разбирается? Меня всегда удивляла безапелляционность, с которой суждения о музыке высказывают люди, не имеющие к ней ни малейшего отношения. Эти «эксперты» могут не знать, чем отличается мажор от минора, зато легко отличают попсу от непопсы».
И это звучит из уст рок-н-ролльщика? Как-то не чувствуется в этих рассуждениях пресловутого рок-драйва, вместо этого скука, невероятная серьезность и дидактика.
Либерия
Как только герой попадает в Африку, сразу становится интересней. Во-первых, либерийские проститутки, которые воруют ношенные носки; охранники, которых надо будить камнями; и полицейские, которые штрафуют только белых – все это по-настоящему круто. Во-вторых, к 40-вой странице читатель вычислит слабые стороны автора и наверняка станет пропускать его нудные раздумья.
Либерия прекрасный фон. К тому же там герой наконец-то начинает действовать , вернее действия производят над ним: грабят, обманывают, роняют с мотоцикла, принуждают вступить в сексуальные связи.
В Африке у рассказчика просыпается чувство юмора, и он начинает, наконец, удачно шутить:
«Вот почему здесь деньги воняют, — пробормотал я. — Потому что их здесь носят в трусах и носках. И неизвестно, в каких еще местах» - деньки в трусах носят, опасаясь воровства.
Когда герой пытается рассказать африканцам о Беларуси, те коверкают название его республики: «Лярусь», путают ее с Россией и начинают перечислять ее достижения: автомат Калашникова, «Челси», Абрамовича.
Диктатор Тейлор выигрывает выборы с лозунгом: «Он убил моего папу, он убил мою маму, но я буду за него голосовать», - потому что либерийцы уважают только грубую силу.
Вообще к Финалу все больше и больше удачных эпизодов и наблюдений:
«трехзначный буквенный код Либерии LBR, удивительно похожий на аналогичный код Беларуси — BLR»
«Девушка в короткой юбке, когда я проходил мимо, томно посмотрела мне в глаза и задала философский вопрос: «Когда?»
«Иисус Христос сказал: «Не суди ближнего своего! Сучок в глазу брата своего видишь, а бревна в своем глазу не замечаешь». Так вот, некоторые люди говорят про меня, что у меня много денег, осуждают меня за это. Это очень глупые люди так говорят. Я сказал: истинно глупые люди так говорят! Аминь. Потому что у меня и должно быть много денег» - фрагмент проповеди либерийского священника.
Композиция:
Композиция «Либерии» выглядит так: экспозиция – затянутая завязка – и сразу концовка. Финал представляет собой сон героя, в котором Минск затоплен водой. Наверное, этим образом автор хотел сказать, что Беларусь, по сравнению с Либерией - болото, что в Африке хоть и разруха, зато жизнь бьет ключом, а Беларусь – Атлантида, где все остановилось, а белорусы – мрачные и скучные утопленники.
Жаль, что либерийские приключения героя обрываются там, где только обещают начаться. Тема интересная, будь Введенский более мастеровитым писателем, на таком материале он смог бы написать замечательную книгу.