Быть ЭМО

В конце 1980-х из подполья вышли не только бизнесмены и оппозиционные политики, но и многочисленные представители молодежных субкультур. Подростки получили возможность безнаказанно выражать свое «я» с помощью музыки, спорта, уличных тусовок, всевозможных увлечений – от скейтборда до наркотиков. За последние тридцать лет появились рэйверы, рэперы, байкеры и многие другие ранее невиданные субкультуры.

Но ни одна из них не заслужила столько внимания со стороны общественности как представители эмо. Эта субкультура возникла в 1980-е гг. в Америке. Название происходит от сокращенного английского слова «emotional» — эмоциональный.  Главный принцип для эмо – не стесняться самовыражения, своих чувств.

В середине нулевых эмо по численности были одной из самых крупных российских молодежных субкультур среди подростков возраста 13-17 лет.

Но, несмотря на свою популярность, у них нашлось и немало противников и среди обеспокоенных родителей, и среди других молодежных групп. Формировались целые общественные движения противников (анти-эмо). В некоторых постсоветских странах эмо подверглись преследованию даже со стороны государства – Беларусь, Армения. По сообщениям СМИ, с эмо собиралась бороться ФСБ как с одной из причин повышенного уровня подростковых суицидов. В Госдуме всерьез обсуждался законопроект об ограничении распространения этой субкультуры как деструктивной. Пиком гонений стал сюжет передачи «Пусть говорят», а также ряд статей в крупных СМИ, в которых рассказывалось, как подростки из субкультуры эмо и готов убили и запекли с картошкой свою несовершеннолетнюю подругу. Казалось, что мнение о деструктивном характере субкультуры эмо стало всеобщим.

Стремительное распространение в России движения эмо легко связывается с активным освоением интернета молодым поколением. Тематические площадки, демотиваторы, чаты, социальные сети позволяют использовать огромное количество способов самовыражения и самоидентификации. Бесконечные фотографии с челками, мелькающие гифки аватаров сервиса онлайн-дневников Li.Ru с сердечками и черно-белыми клеточками. Пожалуй, впервые интернет и уличная субкультура настолько тесно переплелись, образуя одно коммуникативное пространство.

Субкультура эмо вскрывала  социальную ткань, показывая одиночество фрустрированного подростка. Подростка, который, казалось бы, в такие «сытые и довольные» нулевые имеет под рукой всевозможные инструменты самовыражения, но, несмотря на такое богатство средств – ощущает себя одиноким.

Большинство исследований субкультуры эмо посвящено психологическому аспекту, при этом игнорируется культурологический. Почему именно в России нулевых, во времена наибольшей финансовой и политической стабильности, зародившаяся 30 лет назад в Америке субкультура стала такой популярной? И почему так резко ворвавшись в уже, казалось бы, устоявший мир молодежных групп эмо так же резко и исчезли?

«Ни одна из тем сочинения мне не нравится и неинтересна. Почему у детей никогда не спрашивают, о чём бы они хотели написать сочинение? Я, например, хочу написать сочинение о своих страданиях», — эти слова мы видим в тетради Ани Носовой из популярного телевизионного сериала «Школа», снятого Валерией Гай Германикой. Сериал повествует о серьезном противостоянии девятиклассницы, девочки эмо, и ее одноклассников-мажоров. С самоубийством Ани «Марлы» Носовой  умерла и субкультура эмо, ставшая одним из символов нулевых.

О феномене необычайной популярности и такого же стремительного исчезновения эмо расскажут бывшие участники субкультуры.

Для московских субкультура эмо была не стилем жизни, а способом социализироваться и получить новые ощущения. Возникало чувство, что ты приобщаешься к чему-то таинственному. Эмо — это маленькое тайное общество, которое варилось само в себе. Благодаря этому огораживанию от внешнего мира возникала ценность эмо-субкультуры.

Все эмоции были показными. Они не играли никакой роли. Никто не следовал шаблонам, которые писались на форумах. Это были всего лишь приколы, показные сценки, принятые в тусовочке: натягивание на лицо челки, групповой плач, жалобы на одиночество. О реальных суицидах речь не шла.

Да, эмо были позерами.

Эмо Москвы и Подмосковья, Питера и Новосибирска объединились, когда в 2005 году, кажется, был создан сайт «Эмо-кидс.ру». А еще был сайт «Эмо-Лайф». И все продвинутые эмо постепенно делились на две группировки в зависимости от выбранного для интернет-тусовок сайта. Эти люди враждовали между собой. А потом вражда выплеснулась на форумы, блоги и коммьюнити на других платформах.

Роль интернета для эмо была очень высокой. Вражда двух сайтов и дальнейшее распространение субкультуры приводило к тому, что люди из Уфы приезжали на эмо-сходки в Москве, которые происходили в каком-нибудь парке. Там были абсолютно разные люди. Например, была одна девочка из очень состоятельной питерской семьи. Она была настоящий эмо-кид: наклеенные ресницы, брендовая одежда, нарощенные волосы, белая, а не черная челка. Сейчас она гламурная девочка из модных клубов. А была эмо-королевой.

К 2008 году движение эмо практически закончилось. Мне непонятно, почему так долго их не замечали на телевидении или в каких-нибудь административных органах. К этому моменту тусовка расстворилась. Люди в ней не задерживались больше, чем на год или два.

Эмо были далеко не самостоятельной субкультурой. Кто-то параллельно был панком, кто-то — готом, кто-то — скейтером и так далее. Наверное, поэтому они так быстро растворились.

Я была эмо месяцев семь в 2006 году. Я не помню точно момента, когда для меня эмо перестали быть интересными. Наверное, в тот момент, как появился клуб «Солянка». Позже увлеклась металлом. И люди из тусовки как-то исчезли из моей жизни.

Быть эмо означало не скрывать своих эмоций и своих взглядов. И, наверное, еще быть эмо означало не поддаваться всеобщему циничному взрослению, и оставаться, хотя бы в глубине души, наивным.

Очень сложно сказать, когда я стал частью эмо-субкультуры. В середине нулевых я находился в разъездах между провинцией и Москвой. В 2004-2005 годах я стал интенсивно интересоваться эмо. Провинция все гораздо медленнее, чем столица, воспринимала. Если в Москве в 2005 году эмо были сложившейся тусовкой, существовала полноценная местная музыкальная эмо-сцена, то в провинции в это время только начинали осваивать такие группы, как «Психея» и Jane Air. Хотя в то время они еще не на 100% заигрывали с эмо-субкультурой.

В 2005 году я услышал группу Neversmile и сначала сказал: «Ребята, ну это какая-то не такая мода, не такая музыка. У меня есть собственный пирсинг и широкие штаны, я сам по себе и останусь этому верен». И, естественно, через полгода уже гонял с черной челкой.

Я ничем не отличался от провинциальных эмарей, кроме одного: я активно держал связь не с Уфой, в 150 километрах от которой я жил в Белебее, а с Москвой. Ребята в моем окружении общались с уфимскими эмарями, а я же старался найти себе друзей в столице. Увидев, как дела с эмо-субкультурой обстоят в Москве, я захотел продвинуть, поднять уровень эмо-движа в Белебее. В 2007 году активно занялся созданием мощной альтернативной эмо-тусовки. Летом того года у нас была уже огромная компания эмарей. К нам приезжали люди из Уфы, Москвы, Питера, Казани. В белебеевском эмо-движе состояли как местные школьники, так и те, кто уехал на учебу в другие города. Нашим главным местом тусовки был школьный двор. Я знаю, что некоторые учителя говорили школьникам: «Не дружите с Берковским — это плохо».

Негатив к эмо был обусловлен стереотипами — якобы эмо кончают жизнь самоубийством, порезав вены в теплой ванне. Хотя мне кажется, что процент режущих вены в любой субкультуре в таком возрасте примерно одинаков. Ну, каких-нибудь 5% в этом нежном возрасте хотели покончить жизнь и среди скинхедов, и среди панков, и среди эмо. Просто на эмо, как модной в середине нулевых субкультуре, было сильно заострено внимание всякой низкосортной прессы, которая и рождала эти стереотипы.

Мне кажется, и сейчас я продолжаю оставаться эмо. В моем плеере до сих пор 60% групп связано с эмо-субкультурой.

Просто тут возникает вопрос, как можно измерить свою погруженность в ту или иную субкультуру. Я слушаю до сих пор такую же музыку, пользуюсь какими-то элементами одежды, если где-то будет достойный эмо-фестиваль, то с удовольствием посещу его. Нет, я не соскочил с эмо, хотя прежнего движа уже нет.

Понимаешь, эмо была первой субкультурой западного типа. Раньше ты мог быть субкультурщиком до 30 лет, а потом надевать пиджак и идти на работу. А эта субкультура подразумевала, что ты всегда можешь оставаться эмо вне зависимости от наличия семьи и ипотеки.

С эпохи эмо начались российские кидалты, которые позже превратились в 
хипстеров. Потом еще в кого-нибудь превратятся. Здесь и соскакивать больше 
незачем.

Короче, я стал эмо, когда переехал в Балаково Саратовской области в 2005 году. И тогда это было попыткой отгородиться от внешней агрессивной среды Балаково. Я прятался, надевая узкие штаны, слушая странную музыку и катаясь на скейтборде. Почему-то в той местности эмо и скейтбордисты были тесно переплетены. Поскольку вокруг были гопники и боны, то нам было проще под этой внешней атрибутикой сохранять собственную идентичность. А остальные идеологические вопросы эмо-субкультуры в тот момент не учитывались. Это было только внешним.

В Балаково в единственном музыкальном магазине я целый год пытался заказать mp3-сборник «Психеи». Искал записи, слушал остальные группы так называемой «российской волны пост-хардкора». Но довольно быстро пришел к американскому панк-хардкору. В общем, начали с нового и местного, а закончили старым и американским.

Мы записывали болванки с музыкой, смотрели видеоклипы, пили пиво и катались на скейтбордах.

Но отгородиться от агрессивного мира не удалось. Скорее, наоборот. Удалось только несколько раз привлечь внимание и получить пиздюлей.

У нас в Балаково были ребята, которые сами пытались записывать эмо-кор. Они выступали там, где мы катались на скейтах. Некоторым местным жителям это не нравилось. Чувака, который играл эту музыку, однажды подождали у подъезда, сломали руку и ребро. Это были чуваки, которые ходили в толстовках Pitbull, то есть боны. Мы решили, что именно они наши оппоненты.

У меня в моем дворе неоднократно были столкновения. Я жил в новом районе, в котором на лавочках сидели соответствующие люди. И, помню, иду по своему двору в футболке Jane Air и с черными волосами. Ко мне подошли и объяснили, что не надо ходить в таком виде по собственному двору, потому что я его позорю — лучше обходить стороной. Мне пару раз за это дали пиздюлей.

Но массово гопники не били. Они поняли, что местные эмо или скейтеры уже представляют какую-ту плотную тусовку и могут в случае чего дать отпор. Поэтому происходили только единичные стычки.

В школе я никогда не встречал агрессии со стороны учителей.

Среди моей компании никто не покончил жизнь самоубийством. Кто-то царапал вены иглой, но не более. А вот позже появились девочки помоложе, которые резали вены.

Чуть позже я понял, что не обязательно быть эмо для того, чтобы слушать эмо-музыку. У меня расширился кругозор.

У меня персонально интернет появился только в конце 2007 года, и я первым делом стал скачивать песни «Психеи», о которых до этого не знал.

Но потом началось русское инди.

Эмо — это одинокий эмоциональный подросток. Это сложно объяснить. Эмо — индивидуальности, которые постоянно тусуются вместе, но при этом каждый индивидуальность. Это подразумевает идеология субкультуры. Вы одеваетесь в черные джинсы, в розовые кофты, отращиваете челки, встречаетесь с друг другом, но всё равно ощущаете себя одинокими.

В 2007 году мне было 14 лет, у меня не было друзей в школе, зато на улице появились друзья с большими черными челками. Еще там было много футбольных фанатов, рэперов и прочих. У нас в школе была форма, которую я, став эмо, начала игнорировать. Я начала слушать тяжелую музыку, и понеслось.

Я была из той категории педовочек, которые тусовались на Манежной площади в большой компании, где было много ребят с баночками алкогольных коктейлей. Ну, и еще ходила в клубы «Точка» и Tabula Rasa на концерты Origami, NeverSmile, Animal Джаз. Также мне нравились америнские хардкор и пост-хардкор команды.

Был стереотип, что эмо-субкультура помимо повышенной эмоциональности пропагандировала суицид. Все суициадальные настроения были показухой. Максимум, что я знаю: неглубокие порезы на руках, чтобы их перебинтовать и всем показывать. Плюс публичное употребление алкогольных коктейлей. Это и приводило к негативному отношению к эмо в обществе.

Интересный момент, что распространение эмо в России совпало с модой на алкогольные коктейли. Поэтому так получилось, что у нас в стране эмо, пропагандирующие во всем мире straight edge, стали ассоциироваться с употреблением коктейлей на улице.

В том же 2007 году я начала дружить с ребятами скейтерами из школы. Это было близко к эмо, но всё-таки были значительные отличия. Я поняла, что эмо мне были больше не нужны.

Эмо — очень широкое понятие. Если брать стереотипы, которые родились в нашей стране начиная с 2005 года, то эмо должен быть суперэмоциональным, с черной челкой, в черно-розовой одежде, постоянно плакать. Некоторые даже ходили с мишкой в обнимку. На концертах ты должен тяжело переживать каждое слово вокалиста, каждую ноту. На самом деле, эмо — это просто мода на переживания, которая вылилась в субкультуру в России.

На Западе в 2002-2003 годах началась так называемая «третья волна эмо», зазвучали новомодные группы, которые играли несколько отличающуюся музыку от той, которую играли эмо в девяностых и восьмидесятых. Чуть позже эта волна дошла и до России и породила субкультуру. На смену тяжелой альтернативе пришла медленная эмоциональная музыка с печальным сладеньким вокалом мальчиков, которые пели для печальных сладеньких девочек 15-18 лет.

Впервые я узнал об эмо в 2003 году, прочитав о них в журнале Cool. И только в 2006 году сам стал эмокидом. А в этот промежуток слушал регги и панк, носил дреды и ирокез. Но в итоге я захотел играть эмо-музыку и создал группу All For You. Группа распалась только в конце 2010 года.

Тогда же и я перестал быть эмо, поменяв одежду. Еще в 2006 году все надевали узкие джинсы, носили кучу значков. Я тогда даже красил пару раз ногти. Меня спрашивали: «Ты что, гей?». А я отвечал, что сам Оззи Осборн красил ногти. И вот из такого, не побоюсь этого слова, пидарского вида я вылез в году 2008-м, когда эмо-движ резко пошел на спад. Или, может быть, мозги какие-то появились. Стал на человека похож.

В те годы эмо-субкультура воспринималась как угроза молодежи. Из-за эмо суицидальные темы прямо волной хлынули. Ведь увлечение ими попадало на переломный возраст, когда все чувства и эмоции в первый раз. Страдания из-за первой любви — хороший повод поцарапать вены. На самом деле, это порой выглядело страшно. Сам видел, как на концерт некоторые девочки разбивали бутылки и кричали, что тут при всех порежут вены.

Здесь дело вот в чем: каждая субкультура подразумевает какие-то модели поведения. Например, панки обязательно должны быть грязными и с ирокезом или просто с немытой головой, они должны плевать на закон. Эмо должны быть грустными и эмоциональными, и, естественно, в любом случае всплывала тема суицидальности. От этого нельзя было уйти. Что было, то было.

К счастью, среди моих знакомых самоубийц не было. Чаще всего просто царапали руки. Особенно смешно было, когда эмо и гот перемешивался в одном человеке. И вот он такой вдвойне грустный и мрачный ходит, а потом царапает себе руку.

Очень много мальчиков после того, как в 2007-2008 годах заканчивалась эмо-субкультура, подались в straight  edge. Cначала бухали, а потом прямо жестко против алкоголя были. Доходило до того, что некоторые бывшие эмо пропагандировали только секс для продолжения рода.

Примерно так же дело обстояло с теми, кого раньше били футбольные фанаты. Когда эмо закончились, то они стали футбольными фанатами. Сбривали челки, шли качаться. Сменили танцплощадки на стадионы.

Помню, был такой момент. Группа «Мои любимые игры» в клубе «Икра», кажется, в 2011 году давала свой последний концерт. Они играли очень спокойную музыку и пели про любовь без всякого суицида. Было очень много народу. И в этой толпе было много парней, которые ходили раньше с челками примерно до пяток, а на концерте он стоит бритый и во Fred Perry и поет от самого сердца старые эмо-песни.

Я никогда не была прямо эмо. Просто слушала всякий эмо-кор. Поэтому никогда не задумывалась, что означает «быть эмо». Вокруг меня были девочки-педовки, которые ходили в черно-розовом. Через месяц ходят уже в черно-белую клетку, потому что они ска. Надевали черно-белые бантики и платья, в ботинках были черно-белые шнурки, на одежде были черно-белые значки. Так что тогда, в 2007-м, когда я училась в шестом классе, ни я, ни окружающие не были тру-эмо. Относились к этому как к модному увлечению, выраженному во внешней атрибутике.

Мое увлечение эмо-кором началось после того, как я увидела клип Amatory «Черно-белые дни». Мне он очень понравился, пересматривала без конца изо дня в день. Потом начала слушать Jane Air, «Психею», «Океан моей надежды», «6 000 000 000 себя», «3000 миль до рая». В шестом классе мне это очень нравилось.

Я вела дневник на Mail.Ru. Мой блог был очень популярный — под каждым постом было по 300 комментариев. Там я писала всякую хуйню о том, как я провела день. Но мой дневник был очень красиво оформлен. В каждом посте были картинки, менялся цвет текста — я выбирала картинки под цвет текста. Мне кажется, самым субкультурным местом в сети был всё-таки сайт BeOn.ru. Там много кто сидел — представители всех субкультур. И своих там находили по дизайну. Сейчас там, кажется, одни анимэшники тусуются. А вот на LiveInternet я начинала пару раз вести блог, но как-то не пошло, не получилось. Мне там не особо нравилось, поэтому забрасывала.

В сети я познакомилась с разными людьми. Через блог я нашла себе лучшую подружку — дочь дипломата, которая жила в Португалии. Когда она вернулась в Москву, мы с ней не общались. В блоге получалось — вживую нет. А потом и блоги были заброшены, когда появился «ВКонтакте».

В школе у меня с моим увлечением не было никаких проблем. Только однажды директор спросил, почему я перекрасила волосы.

Слухи о самоубийствах среди эмо преувеличены, а вот царапать иголкой руки было правилом. Лично я это делала два раза. И другие делали. Но намерений покончить с собой я ни у кого не замечала. Сейчас я понимаю, что всё это было прежде всего позерством. Но тогда казалось, что мне было очень плохо, что я была одинокой и никому ненужной. Поэтому я думала, что непременно надо что-то с собой сделать.

Педовкой или эмокидом, как хотите, я была года два, с 12 до 14 лет. Сейчас я до сих пор слушаю «Психею». Очень нравится. Неделю назад всю дискографию скачала и залила в плеер.