Вий 3D” — деньги, сабли, два ствола...

Новая, долгожданная, чуть ли не семь лет снимавшаяся, экранизация ”Вия”: ”Вий 3D”! 

Хотелось, конечно, увидеть какие-то невероятные ”дивные дива”. Вот, например, никто еще не рассматривал повесть в разрезе некрофилии, с которой Василий Розанов связывал сексуальную непроясненность Николая Васильевича Гоголя. И нельзя сказать, что режиссер картины Олег Степченко вовсе не въехал в эту мало пока освоенную кинематографом область: Хома Брут отмечает ”страшную” красоту Панночки, лежащей в гробу, и даже хочет к ней прикоснуться, приласкать ее, но она, оживая, не дается! Не всякая покойница, скажу я вам, может так отстоять свою честь.

Прошу прощения у читателя за этот черный юмор, но, кажется, только им и можно спастись, наблюдая за тем, как кинематографисты России, Украины, Германии, Великобритании и Чехии взялись за руки, чтобы гениальную повесть Гоголя превратить в материалистическую агитку. Персонажи, по смыслу, говорят примерно так:

- Бога, как известно, нет. Отвечаю!
- Кошмаров, как известно, нет. Отвечаю!

А между тем, в истории мировой литературы не так много сочинителей, умевших описывать страшные сны со всей их неправдоподобной реальностью, узнаваемостью невозможного, натуралистичностью невероятного. И кошмар персонажей Гоголя мы воспринимаем как отлично нам известный, ибо он не выдуман им, но пережит. Во сне ведь самое страшное — попытка бега и невозможность бежать, попытка кричать и совершенная немота.

У Гоголя Хома Брут больше всего пугается молчания старухи, а не бесовских ее превращений. Он спрашивает, ему не отвечают. И этот пробел ответа стремительно превращается в пропасть. Сначала Хома спрашивает, что бабусе нужно ночью в хлеве. ”Но старуха шла прямо к нему с распростертыми объятьями”.

Второй вопрос он начинает со слова ”слушай”, проверяя самую возможность разговора. ”Но старуха раздвигала руки и ловила его, не говоря ни слова”. Третий раз он кричит, надеясь, что она всего лишь глуховата и оттого не отвечает ему. ”Но старуха не говорила ни слова и хватала его руками”. Полнейший ужас испытывает Хома, когда и сам лишается голоса: ”…он с ужасом увидел, что даже голос не звучал из уст его: слова без звука шевелились на губах”.

Картограф Грин

Главный герой фильма — картограф Грин — Джейсон Флеминг — попадает в совершенно загадочное и загаженное пространство. Там персонажи, взятые с картины Репина ”Запорожцы пишут письмо турецкому султану”, пьют горилку, которую считают едой, а еду — ”закуской”, рассказывают про исчезновение Хомы Брута, верят преступному и похотливому священнику. Допившись же до белой горячки, видят всякую нечисть, что, как мы знаем, является следствием все той же ”белочки” или, строго говоря, Delirium tremens, — материалистический медицинский факт.

Снялся в фильме Алексей Чадов, Нина Русланова, Валерий Золотухин (это последняя его работа в кино), Юрий Цурило, Андрей Смоляков, масса других актеров. Уверен, что ни один из них не смог бы пересказать сюжет картины. Панночка, немая девушка, беременная невеста Грина, строгий, но потом почему-то смягчившийся ее отец, их прислуга, селяне и селянки, деньги, сабли, два ствола, застреленный почтовый голубь, заколоченный гроб с вылезающими из него кувшинками. Убежден, что и сценаристы бы не смогли прояснить ситуацию. Третьим у них, у сценаристов, кстати, значится сам Николай Васильевич. Пригласить в свою компанию Гоголя в данной ситуации мог бы только бесстрашный и наглый Дон Гуан; вот бы к ним явился Каменный гость! Впрочем, они, скорее, достойны появления Медного всадника, Кумира на бронзовом коне, потому что они маленькие Евгении, а вовсе не Дон Гуаны.

Я не видел других фильмов Олега Степченко, но Википедия с трогательным простодушием сообщает, что картины его никогда не имели коммерческого успеха и не удостаивались положительных откликов критики. Мне думается, что именно такому режиссеру (не имеющему к тому же режиссерского образования) и должны были предоставить бюджет в 30 миллионов долларов для создания очередного провального ”художества”. А как иначе сегодня?

Правда, и ничего кроме правды

Мне ужасно понравилось интервью одного из продюсеров. Он говорит: ”Декорации были не декорациями, а настоящими сооружениями XVIII века. Были полностью воссозданы с нуля церковь, постоялый двор, таверна и площадь. Работали над каждым кадром так, чтоб его как картину можно было на стенку вешать”. То есть продюсер искренне убежден, что настоящие сооружения XVIII века строятся в XXI веке с нуля. А как же еще добиться исторической точности?!

В финале повести Гоголя вот что говорят подвыпившие товарищи о Хоме: ”А я знаю, почему пропал он: оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то бы ведьма ничего не могла с ним сделать. Нужно только, перекрестившись, плюнуть на самый хвост ей, то и ничего не будет. Я знаю уже это. Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы”. Из этого-то рассуждения и вышел весь фильм. Это — как натуральные декорации, созданные с нуля: одно дело ведьма, оживший труп, а совсем другое дело, когда речь идет просто о бабах — глупых, зловредных, надоевших, да еще и старых, ну чистые ведь ведьмы!

И чего товарищ Гоголь старался, нервничал, переживал. Мы, революционные солдаты и матросы, читали, например, в отличие от Гоголя, ”Бесов” Достоевского, и там нам наши коллеги по убеждениям объяснили раз и навсегда, что религия — есть результат страха первобытного человека перед грозой.

”Не гляди!” — шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул”.


СМОТРИТЕ СТАРЫЙ ФИЛЬМ!

ES